Читать книгу "Месть  - Виктория Шваб"

Но героин был чем-то невероятным.

Не американские горки кокаина или мягкая дурнота доброй травки, а мечтательная волна, блаженный выход из собственной жизни и собственной головы, летняя полуночная прогулка в океане, бескрайняя свобода – поначалу. Джонатан видел, как его засасывает, смотрел, как одержимость накатывает, как прилив, но уже вымок и не мог оттащить себя обратно к берегу.

И так же, как прилив, зависимость пришла и смыла все.

Деньги. Радость. Безопасность. Здравый смысл.

Каждый день прилив чуть выше. Каждый день вода чуть глубже. Каждый день чуть дальше от берега. Так легко соскользнуть вниз. Нужно лишь перестать грести.

Джонатан завязал галстук на шее, пальцы болели.

Почти год прошел, а суставы все еще ныли каждый день.

Джонатан даже не удивился, когда в гости нагрянули люди Капрезе. В тот день он уже обдолбался. Клэр ушла с друзьями, и у Джонатана не было денег. Он это знал, они это знали, потом случился молоток и его руки – но потом она вошла, закричала, достала пистолет – откуда она вообще его взяла? – а дальше были шум, боль и тьма.

После этого Джонатану следовало покинуть Мерит.

Он помнил момент, когда очнулся в больнице со сломанными руками и тремя пулевыми отверстиями в животе и груди. Но их кухня по-прежнему была залита кровью Клэр и его собственной, и он просто не смог заставить себя уйти. Не имело смысла, что она мертва, а он нет: Клэр не заслуживала этого, не заслуживала стать прошедшим временем, сноской в чужой истории – и у Джонатана было странное, но неотвязное ощущение, что и он не выжил. Что стал призраком, привязанным к месту, где все это произошло, и будет торчать там, пока не выполнит какое-то мрачное поручение. Поэтому он остался, надел свой единственный приличный костюм, который купил на ее похороны, и стал курить, сидя в дешевом гостиничном номере, ожидая, пока люди Капрезе найдут его и закончат работу.

Забавно, но до той ночи Джонатан никогда никого не убивал.

Он думал, это будет сложнее.

Это должно было быть сложнее, должно было быть невозможно, учитывая количество нападавших, количество выстрелов, но так много в том дне было невозможного. Сине-белый свет как щит отразил их пули. Разразилась какофония звука и насилия, а когда все закончилось, Джонатан стоял один среди трупов.

Невредимый.

Нетронутый.

В редкие метафизические моменты Джонатан думал, что это Клэр за ним присматривает. Но в свои мазохистские моменты, которых было гораздо больше, знал, что это наказание, вселенная издевается над ним за то, что он не смог сделать.

Часы пробили семь, и Джонатан завязал свой изношенный галстук. Надел куртку, взял саксофон и пошел на работу.

Его дыхание вырывалось облачками пара. В этой части Мерита было уже темно, словно уличные фонари опасались его беспокоить. Клочок земли в полумиле от «Марины», который они обозначили на карте как «Зеленая аллея» – еще одна ирония, учитывая, что куда ни глянь, не было ничего, кроме камня и асфальта.

Призрак Зеленой аллеи.

Это был он. Человек, который не может умереть.

Он уже…

– Эй, – прорычал чей-то голос. – Гони деньги.

Джонатан не услышал шагов, да и не слушал ничего. Но почувствовал нервный тычок ствола в спину, обернулся и увидел паренька лет шестнадцати, что сжимал пистолет в обеих руках, словно это летучая мышь.

– Иди домой.

– Ты глухой или тупой? – зарычал пацан. – Пушку видишь? Я сказал, гони гребаные деньги.

– Или что?

– Или я, блин, тебя пристрелю.

Джонатан откинул голову назад и посмотрел на небо.

– Так стреляй.

В половине случаев у них не хватало яиц, чтобы выстрелить. Этот рискнул. Не то чтобы это имело значение. Пистолет грохнул, воздух вокруг Джонатана сверкнул, словно высеченные кремнем искры, и обнял его, как руки Клэр, говоря, что еще не время, не его очередь. Пуля срикошетила и улетела в темноту.

– Какого хрена? – изумился пацан.

– Иди, пока цел, – предупредил Джонатан, но подросток психанул и разрядил всю обойму в голову Джонатана. Семь выстрелов; шесть из них бесполезно отскочили в темноту, чиркая о кирпичи, асфальт, разбив окно. Но последняя пуля отскочила назад и попала парню в колено, и он с криком рухнул на землю.

Джонатан вздохнул и, глядя на часы, переступил через извивающееся тело.

Он опоздал на работу.

* * *

«Марина» была полупустой.

Как всегда. Джонатан узнал большинство пришедших, но что-то было по-другому. Он сразу понял, как вошел. Две женщины. Одна, как модель из каталога, красные губы и блестящие черные волосы. Другая помоложе, с гривой каштановых кудрей и опасной улыбкой.

Они наблюдали за ним весь вечер.

Может быть, когда-то он мог привлечь внимание женщины. Но это было тогда, когда руки еще не потеряли беглость, когда он умел легко улыбаться, главным образом потому, что уже принял дозу.

Джонатан закончил выступление – отыграл положенные композиции на автомате, без всякого удовольствия, а затем пошел в бар под слабые аплодисменты, от души себя ненавидя.

– Коктейль, – заказал он, устраиваясь на табуретке. Джонатан все еще чувствовал на себе взгляд. Время от времени Капрезе посылал кого-то, чтобы попытаться снова, но тщетно. Эти две женщины не походили на обычных убийц, но, возможно, в этом и был смысл. Он услышал аккуратный стук каблуков за секунду до того, как его похлопали по плечу.

– Мистер Ройс. – Ее голос был теплым, тягучим и пронизанным дымом.

Шатенка шлепнулась на стул.

– Джонни, дорогой, – поздоровалась она, и в ее акценте было что-то знакомое, будто они встречались раньше, но Джонатан точно знал, что никогда ее не видел.

– Если вас послал Капрезе… – пробормотал он.

– Капрезе, – повторила темноволосая женщина, крутя имя во рту. – Он же убил твою жену, верно?

Джонатан ничего не сказал.

– И все же, – продолжила она, – Джек Капрезе еще жив. Процветает, как я слышала. Пока ты гниешь здесь, в этом дерьмовом клубе.

– Ой, – прощебетала шатенка. – А мне здесь нравится.

– Кто ты? – спросил Джонатан.

– Джун, – сказала шатенка.

– Марсела, – представилась черноволосая красавица. – Но когда речь о таких, как мы, вопрос не в том кто. А что мы такое.

Женщина прижала золотой ноготь к стойке. На глазах Джонатана ее палец стал красным, а дерево под ним начало деформироваться и гнить, образуя сквозное отверстие. Шатенка – Джун – прикрыла дыру подстаканником, только она больше не была шатенкой. Она была Крисом, барменом «Марины», хотя Крис сейчас торчал по другую сторону стойки, спиной к ним и полировал бокал для виски. Когда он повернулся, она тоже изменилась обратно.